Кто только сейчас не вещает о том, что в Россию заехала группа военных из КНДР, которая проходит подготовку (слаживание) с последующим присоединением к выполнению задача в составе российских оккупационных войск (РОВ). Washington Post, ссылаясь на несколько источников, пишет, что в составе группы несколько тысяч тел. А то, что не так давно, согласно предварительной информации, в России были убиты 20 северокорейских военных, из которых 6 офицеров, лишь добавило масла в огонь в дискуссию об отправке северокорейского контингента на войну в Украину.
Хотя, справедливости ради, северокорейские военные, равно как и иранские, на уровне инструкторов, а также для обмена опытом, давно находятся в составе российских оккупационных войск. Ведь KN-23 сами собой не запускаются… Напомню, что прошлым летом, в июне, была волна относительно отправки в Украину нескольких северокорейских инженерных бригад. По итогу, они так и не прибыли, хотя это было бы логично, ведь проблематика инженерных войск у РОВ крайне актуальная.
Что же до боевых подразделений, тех же штурмовиков, то потребность в человеческом ресурсе у Путина, даже несмотря на стабильную мобилизацию с возможностью не только компенсации ежемесячных потерь в ноль, но и наращиванием, продолжает оставаться приоритетной. В ближайшие месяцы, а особенно в 2025-м году, контингент российских оккупационных сил будет гипертрофировано пополняться человеческим ресурсом, которым, в основном, и будет воевать Россия.
Поэтому, появление боевых подразделений, даже без полной штатной комплектации техникой, тоже вполне логично. Хотя это более проблематично, нежели комплектация инженерными бригадами.
Дело в том, что языковой барьер в частном случае преодолим. Даже на уровне группировки с инженерной бригадой тоже проще: озвучил спектр задач - заминировать территорию, возвести фортификационные сооружения, эвакуировать поврежденную технику с участка, покормить ротного кота. С боевыми подразделениями в этом смысла сложнее, поскольку с учетом интенсивности боевых действий, коммуникация должны быть постоянной, а взаимодействие – это вопрос выживания.
В таких условиях и при таких обстоятельствах, было бы логичным размещать северокорейские подразделения в тыловой или приграничной зоне, для разгрузки, например, курской или белгородской группировки.
Либо по временно оккупированным территориям, опять-таки, для выполнения задач в тылу.
С другой стороны, острая потребность в людях, на фоне наращивания пехотной компоненты в 2025 году, может заставить Кремль кидать эти силы на линию боевого столкновения, но по отдельно взятым локациям, где только они одни будут выполнять поставленные задачи.
В любом случае, пока северокорейские военные, как полноценные боевые формирования в составе РОВ, не верифицировались. Если же это произойдет, то международным партнерам Украины следует пересматривать свои подходы и отношение к войне, в ходе которой украинский народ противостоит не только тоталитарному режиму Путина, но и Ким Чен Ына.
Прямое военное вмешательство КНДР в войну в Украине - это не только угроза нашей стране, но и вызов всему цивилизованному миру, против которого уже давно сформировалась коалиция стран-изгоев, имеющая, к сожалению, куда более высокий КПД по взаимодействию и взаимопомощи.
Александр Коваленко, военно-политический обозреватель группы "Информационное сопротивление"
