Российская агрессия против Украины - и ее первая, гибридная фаза февраля 2014 года, и вторая фаза полномасштабной войны с февраля 2022 года - всегда была для Кремля элементом более масштабной стратегической агрессии против Запада, попытки взять реванш за поражение СССР в Холодной войне.
Фундаментом этой стратегии стала известная мюнхенская речь Путина 2007 года, в которой российский диктатор фактически очертил ключевые аспекты будущей агрессии Кремля против Запада, обвинив последний в построении "несправедливого однополярного мира".
Украина в агрессивных планах Москвы занимала одно из центральных мест - как и прежде, во времена СССР.
Во-первых, ресурсы украинского государства были ключом к способности России противостоять "коллективному Западу". Во-вторых, территория Украины всегда была удобным стратегическим плацдармом, с которого Кремль планировал продолжение своей экспансии на Запад.
Следовательно, незаконная аннексия Россией украинского Крыма и оккупация части Донецкой и Луганской областей в начале 2014 года стали первым практическим шагом по реализации этой амбициозной агрессивной цели путинского режима. Крыму в этом плане отводилась особая роль.
Украина в агрессивных планах Москвы занимала одно из центральных мест - как и прежде, во времена СССР
Россия, как некогда Советский Союз, продолжает хронически отставать от Запада в военных технологиях, в первую очередь - в носителях стратегических ядерных вооружений. Российские образцы на целые поколения отстают от соответствующих аналогов ведущих стран-членов НАТО, нивелируя любое преимущество РФ в стратегическом противостоянии с Западом. Поэтому Кремлю ничего не оставалось, как "выжимать" максимум из носителей тактической ЯО, которые хотя бы минимально можно было противопоставить западным образцам.
Однако существовала проблема: эти носители имели сравнительно ограниченный радиус действия - до 5500 км, в отличие от стратегических с радиусом действия от 5500 км и более.
Россия, как некогда Советский Союз, продолжает хронически отставать от Запада в военных технологиях, в первую очередь - в носителях стратегических ядерных вооружений
Москва всегда искала возможности, как получить стратегическую пользу от оружия тактического уровня. Решение проблемы было простым и сложным одновременно: надо было расположить это оружие максимально близко к стратегическому противнику - в первую очередь, США, и, конечно, НАТО.
Именно по такой логике разворачивался в свое время Карибский ракетный кризис - Хрущев понимал: для того, чтобы напрямую угрожать США, крайне необходимо разместить свои тактические ракетные комплексы где-то неподалеку, откуда ракеты могли бы попасть хоть куда-то на территории США. Так советские ракеты оказались на Кубе…
Десятилетия спустя, столкнувшись с аналогичной проблемой, Путин понял, что одним из вариантов шантажа США и Запада в целом является развертывание тактического ЯО и его носителей в украинском Крыму, откуда можно угрожать всем европейским союзникам США и, таким образом, шантажировать Вашингтон. Именно поэтому российская агрессия против независимой Украины в феврале 2014 года началась именно из Крыма.
Планы Кремля по развертыванию тактического ЯО в Беларуси - дополнительная страховка, учитывая непростую ситуацию во временно оккупированном россиянами Крыму, защитить который от ударов ВСУ Россия фактически не в состоянии. Однако российское ядерное оружие в Беларуси однозначно повернуто против стран-членов НАТО и играет ту же ключевую гибридную роль - геополитического шантажа США.
Именно поэтому есть все основания утверждать, что кремлевская агрессия против Украины была, есть и будет оставаться только одним из этапов более амбициозного плана Москвы по взятию реванша за поражение в Холодной войне. И именно поэтому никакие переговоры с РФ или прекращение огня не принесут стратегической безопасности ни Европе, ни Западу в целом.
Только стратегическое поражение России способно обеспечить региональную и глобальную безопасность по меньшей мере на несколько последующих десятилетий. При этом, РФ осознает свою технологическую ограниченность по сравнению с Западом и поэтому делает основной акцент в этом стратегическом противостоянии на гибридный инструментарий.
Стратегический провал российской армии в Украине - неспособность российских генералов достичь быстрой победы в стиле "Киев за 2-3 дня" - еще больше актуализировала этот гибридный подход для России.
В случае поражения Украины, Кремль однозначно воспользовался бы слабостью Запада и силой или шантажом добился бы выполнения своего ультиматума, озвученного в декабре 2021 года заместителем министра иностранных дел России Рябковым, который призвал НАТО "собирать манатки" и "убираться за линию 1997 года". Военная победа Кремля в Украине открыла бы двери для применения силы против НАТО напрямую.
Только стратегическое поражение России способно обеспечить региональную и глобальную безопасность по меньшей мере на несколько следующих десятилетий
Однако неспособность российской армии обеспечить такую победу заставляет Кремль сменить тактику - но отнюдь не отказаться от стратегии. Поэтому на первый план снова выходит гибридный инструментарий.
Его применение предполагает разжигание региональных гибридных конфликтов везде, где для этого есть хоть малейшие возможности - от Ближнего Востока (масштабное террористическое нападение ХАМАСа на Израиль 7 октября 2023 года) и Азиатско-Тихоокеанского региона (напряжение вокруг Тайваня и на Корейском полуострове) до Африки и Латинской Америки…
Логика сформировавшейся "Оси зла" современного мира - Москвы, Тегерана и Пхеньяна - простая. Этот союз агрессивных диктатур стремится создать ситуацию, когда Запад будет просто неспособен адекватно отреагировать на очередной региональный конфликт из целого каскада ему подобных. Это и будет, по логике Кремля, "концом современного однополярного мира".
Гибридный подход предполагает соблюдение не линейной, а ситуативной логики действий. Это означает, что наш враг действует не линейно - от "шага А" до "шага Б" и далее до "шага В". Он действует исключительно по обстоятельствам.
Именно в этой стратегической непредсказуемости наибольшая опасность такого гибридного подхода. Именно поэтому угроза появления на мировой карте новых региональных конфликтов будет связана, в первую очередь, с субъективным видением и оценкой ключевыми игроками своих возможностей и ресурсов.
Китай, который ведет свою геополитическую игру с США, заинтересован в совместной реализации американского подхода "глобальной конкуренции на двоих вместо глобальной конфронтации". Однако при этом Пекин активно использует своих карманных прокси (КНДР, Иран) для повышения ставок и собственной значимости в этой игре.
...союз агрессивных диктатур стремится создать ситуацию, когда Запад будет просто неспособен адекватно отреагировать на очередной региональный конфликт из целого каскада ему подобных. Это и будет, по логике Кремля "концом современного однополярного мира"
Си Цзиньпин не отказывается от планов аннексии Тайваня, однако прежде чем перейти к практическим шагам, должен решить для себя две ключевые задачи. Во-первых, максимально мобилизовать собственные ресурсы (например, под маркой "борьбы с масштабной коррупцией в НОАК). Во-вторых, максимально ослабить США и Запад (провоцируя обострение на Корейском полуострове и косвенно способствуя продолжению российской агрессии против Украины).
Глобальные агрессивные амбиции путинского режима играют на руку таким геополитическим планам КНР.
Это новое глобальное противостояние уже приобретает признаки мировой гибридной войны. Однако такой конфликт, в силу своей гибридности, не будет походить на Холодную войну с четким блочным разделением мира. Страны Глобального Юга будут оставаться гибридными ситуативными союзниками обоих центров противостояния, усложняя и без того непростое распределение сил на глобальном уровне.
Поэтому видим, что российская полномасштабная вооруженная агрессия против Украины является на самом деле только одним из элементов глобального гибридного противостояния современной "Оси зла" и ее стратегических союзников со странами Запада.
Тарас Жовтенко, эксперт по международной безопасности Фонда "Демократические инициативы" имени Илька Кучерива
